Отношения Константинопольского Патриархата с Русской Православной Церковью в ХХ ст. в целом были очень непростыми и характеризовались периодическими кризисами. При этом наиболее тяжелым этапом, который сопровождался многочисленными конфликтами, было первое десятилетие после революции 1917 года. Это напрямую повлияло на историю Православия в странах, которые в 1918-1920 гг. отделились от России, а также на судьбы русской церковной эмиграции. В период между войнами Вселенский Патриархат хотя и потерял значительную часть своей паствы на территории Турции, однако сумел сохранить свою численность и усилить свое влияние в православном мире. При этом он перешел к неканонической политике покорения себе епархий и автономных Православных Церквей, что отделились от Матери-Церкви, прежде всего Русской, а также к проведению целого ряда церковных реформ. Это в конечном результате привело к усложнению отношений, как с Московской Патриархией, так и с Русской Православной Церковью за границей.
В октябре 1918 г., с благословения Патриарха Германа V, митрополит Афинский Мелетий (Метаксакис) посетил США и без согласия канонической власти РПЦ в Северной Америке, которую вершил епископ Канадский Александр (Немоловский), основал в Нью-Йорке синодальную комиссию во главе с титулярным епископом Родостольским Александром (Димоглу).Она начала объединение греческих приходов Сев. Америке в юрисдикции Элладской Православной Церкви.
Как раз в это время Патриарх Герман V был вынужден пойти на покой вследствие протестов православных греков против его чрезмерно компромиссной политики по отношению к турецкой власти. Это произошло 12/25 октября 1918 г. В тот же день местоблюстителем патриаршего престола с перевесом в один голос был избран митрополит Прусский Дорофей (Маммелис), который занимал эту должность до своей смерти в 1921г. До этого времени Османская империя уже потерпела поражение в Первой мировой войне, и Стамбул был занят войсками стран Антанты (в основном английскими) и несколько лет фактически снова назывался Константинополем.
Невзирая на тяжелую внутреннюю ситуацию, Константинопольская Патриархия при митрополите Дорофее начала вмешательства в церковные дела на канонической территории Московского Патриархата. Так, в 1919-1920 гг. греки вели переговоры о признании автокефалии Украинской Православной Церкви. В период правления Симона Петлюры Директорией был взят курс на достижение автокефалии Православной Церкви в Украине, был принят «Закон о верховной власти в Украинской автокефальной православной миротворческой Церкви», основные положения которого предусматривали разрыв отношений с РПЦ и усиление роли украинского государства в религиозной сфере. Сразу после провозглашения 1 января 1919 г. автокефалии режим Петлюры предпринял шаги, направленные на обретение легитимности данной инициативы. В этой ситуации руководство Украинской Народной Республики поставило за цель получить поддержку данной акции со стороны Поместных Православных Церквей и, в первую очередь, Константинопольского Патриархата.
В таких политических условиях руководство УНР решило отправить в Константинополь специально сформированную комиссию во главе с руководителем министерства вероисповедания Олексой Потоцким. Делегация прибыла на берега Босфора в апреле 1919 г. и на переговорах информировала Патриархию о положении церковных дел в Украине. По словам О. Потоцкого, переговоры показали, что местоблюститель патриаршего престола митрополит Дорофей больше всего боялся, чтобы признание Фанаром православной автокефалии в Украине не вызвало репрессии со стороны Российской империи в случае возрождения.
Кроме того, в Константинополе в тот период находились некоторые из украинских иерархов РПЦ: митрополит Одесский Платон (Рождественский), епископ Чигиринский Никодим (Кротков), митрополит Киевский Антоний (Храповицкий) и архиепископ Волынский Евлогий (Георгиевский) – двое последних незадолго до этого были фактически арестованы петлюровцами в Киеве и фактически изгнаны с Украины.
По свидетельствам О. Потоцкого, эти владыки побывали на аудиенции у митрополита Дорофея и высказали свое разочарование по поводу контактов Фанара с миссией Директории и надежду на то, что эта ошибка будет «исправлена» в интересах Православной Церкви. Однако переговоры продолжились, и результатом стало появление проекта письма Патриархии на имя С. Петлюры, в котором высказывались убеждения, что «претензии на признание автокефалии Украинской Православной Церкви не лишены исторических и канонических оснований».
В этом документе акцентировались требования к трем условиям, при которых Фанар готов был пойти на признание автокефалии: «…Святой Синод считал бы, что с его точки зрения не существует препятствий для того, чтобы согласиться с такой определенно обоснованной просьбой, если эта просьба соответствует необходимым каноническим условиям… К таковым относятся: во-первых, независимость страны; во-вторых, обращение украинской власти и украинской церкви по этому вопросу в той церкви, к которой она принадлежала; наличие Вселенского Патриарха, которое необходимо, чтобы принятое в дальнейшем решение носило легитимный характер».
По свидетельствам современных аналитиков, этот альтернативный вариант письма оказался уступкой Константинополя по аргументации со стороны архиереев Русской Православной Церкви.
В дальнейших переговорах О. Потоцкому удалось добиться удаления второго пункта из заключительной редакции письма Константинопольской Патриархии. Но в данном варианте послания от 9 марта 1920 г. сохранилось положение о том, что вакантность патриаршей кафедры не позволяет Константинополю определиться в вопросе автокефалии Православной Церкви в Украине. Кроме того, судьба режима Петлюры весной 1920 года была практически решена: большая часть Украины находилась под контролем Красной Армии, а Западная Украина была под Польшей, что, без сомнения, учитывал Фанар, не желая, таким образом, что-то обещать украинской стороне.
В июле 1920 г. в Константинополь приехал представитель правительства Польши Иодко с целью решить вопрос по возможному переходу Польской Православной Церкви из юрисдикции Московского Патриархата в Константинопольский. Согласно с сообщением русского посланника в Стамбуле Нератова начальнику управления иностранных дел Трубецкому, греческие иерархи, в принципе, были готовы к положительному решению вопроса. В качестве прецедента Вселенская Патриархия хотела использовать пример Галиции, где православные общины с нач. ХХ ст. теоретически возглавлял Константинопольский Патриарх в лице своего экзарха – митрополита Антония Храповицкого. После смерти владыка Дорофея Вселенским Патриархом 8 декабря 1921 года стал бывший Предстоятель Элладской Церкви архиепископ Мелетий (Эммануил Метаксакис), борец за идеи панэллинизма, энергичный модернист и реформатор Церкви. 30 декабря 1921 г. большинство архиереев Константинопольского Патриархата собрались в Салониках, где объявили о том, что «выбор Метаксакиса прошел при явном нарушении священных канонов», но это не изменило ситуацию.
Свою первосвятительскую деятельность Патриарх Мелетий начал с попытки значительно расширить сферу влияния Константинопольского Патриархата. В конце 1921 г., используя тяжелое положение РПЦ, он предоставил Священному Синоду Элладской Церкви «право» принимать в свою юрисдикцию приходы в Сев. Америке, которые ранее находились в юрисдикции Московского Патриархата, без согласия на это священноначалия РПЦ. Указом от 14 марта 1922 г. Патриарх Мелетий, без какого-либо согласования с Элладской Церковью, перевел греческую архиепископию Америки в свою юрисдикцию. 30 мая 1922 года был опубликован патриарший Томос об официальном открытии архиепископии Северной и Южной Америки с центром в Нью-Йорке.
Параллельно с переводом под свою юрисдикцию греческой архиепископии Америки и прочих общин греческой диаспоры (переданных Патриархм Иоакимом III, в согласии с Томосом от 2 марта 1908 г. под управление Элладской Церкви), Константинопольский Синод принял решение об «обязательном и исключительном подчинении» ему всей диаспоры православного рассеяния и всех православных приходов и епархий, которые оказались вне границ государства, на территории которых находятся Поместные Православные Церкви (это особенно негативно оказалось на положении приходов РПЦ за территорией СССР). Эти действия формировались на неправильном толковании 28-го канона IV (Халкидонского) Вселенского Собора, который давал Константинополю право принимать под свою юрисдикцию все «варварские страны». Так возникло ранее не существующее толкование об особых юрисдикционных правах Константинопольского Патриарха, которые распространялись не только на греческую, но и вообще на всю православную диаспору в мире.
До этого момента никто подобным образом не толковал 28-й канон IV Вселенского Собора. И ни один Константинопольский Патриарх до владыки Мелетия не старался заменить первенство чести на первенство власти, или подменить Соборность Церкви тезисом о верховном суде Константинополя в случаях обращения одной недовольной стороны в церковном споре.
Как справедливо отмечал сербский священник Срблюб Милетич, впервые в истории Патриарх попробовал повести Константинопольскую Церковь в абсолютно неканонический и скандальный административный захватнический поход в чужие страны и на чужую паству.
5 апреля 1922 г. Патриарх Мелетий основал Фиатирскую митрополию с центром в Лондоне, во главе которой поставил сторонника своих реформ митрополита Германа (Стринопулоса) с титулом экзарха Западной и Центральной Европы (на тот момент в Великобритании были только 4 греческие общины, которые ранее окормляла Элладская Церковь). Этому экзарху должно было подчиниться все православное население данного региона независимо от национальности, и в скором времени Константинопольская Патриархия начала оспаривать канонические права митрополита Евлогия (Георгиевского) на управление русскими приходами в Западной Европе. В апреле 1922 г. Патриарх Мелетий также обратился к архиепископу Алеутскому и Северно-Американскому Александру (Немоловскому) и другим архиереям в Сев. Америке с предложением перейти в юрисдикцию Константинопольского Патриархата. Архипастыри рассмотрели этот вопрос на конференции 7 мая и резко отклонили его.
В период с 1919 по 1923 г. возникло военное противостояние между греками и турецким государством, эта операция в историографии названа «Малоазийской катастрофой». От жестких репрессий со стороны Турции в Грецию мигрировало в районе 1,5 млн жителей. 4 января 1923 г. турецкая делегация официально требовала от членов Лозаннской международной конференции перевести Константинопольскую Патриархию за пределы Турции (на Афон) в связи с враждебным отношением к турецкому руководству во время войны с греками. Однако представители правительств Великобритании, Франции, США выступили против, усматривая в этом заинтересованность Ватикана.
В тот же день, 4 января, свое обращение в защиту Константинопольского Патриархата к президенту Лозаннской конференции направил Синод русских архиереев из-за границы: «Мы применяем это выражение [наша апостольская вера] к судьбе Константинопольского престола, потому что, в соответствии с учением Церкви Христовой, выраженном в решениях семи вселенских, соборов, признанных, как православными, так и римо-католиками, Константинопольский престол — не просто одна из церковных областей, подобная прочим; он считается неотъемлемой частью Православной церкви, распространенной по всей вселенной… Особенно важно отметить тот факт, что только за ним одним признается право принимать прошения с жалобами епископов, почитающих себя обиженными поместными соборами… В этом последнем смысле Патриарх Константинопольский предстает перед православными всех стран в качестве верховного судьи».
10 января 1923 г. руководитель военно-территориальной комиссии Лозаннской конференции лорд Керзон, заручившись поддержкой некоторых православных стран, в ответ на требования турецкой делегации заявил, что удаление Патриархии из Стамбула станет шоком для совести всего цивилизованного мира. В результате глава турецкой делегации паша Исмет Инону согласился сохранить патриарший престол в Стамбуле, если Фанар прекратит какую-либо политическую деятельность и Патриарх Мелетий будет удален из столицы Турции.
Даже в таких тяжелых условиях Патриарх Мелетий IV продолжал свою реформаторскую и захватническую деятельность. Весной 1922 г. он обратился к главе автономной Финляндской Православной Церкви Московского Патриархата архиепископу Серафиму (Лукьянову) с предложением рукоположить овдовевшего эстонского священника модернистского направления Германа Аава в викарные епископы и принять автокефалию от Константинополя. Архиепископ Серафим отказался. Тем не менее, отец Герман Аав под давлением финской власти 17 июня был избран викарием, а 8 июля 1922 года, несмотря на протесты правящего архиерея, без предварительного монашеского пострига (как утверждал митрополит Антоний Храповицкий), был рукоположен в Константинополе Патриархом Мелетием в епископа Сортавальского. 6 июня 1923 года Финляндская Православная Церковь, вопреки традиции и нормам канонов, была принята в юрисдикцию Константинопольского Патриархата, при этом ей предоставили автономию, хотя по факту она была автономной с 11 февраля 1921 г. в связи с решением Московского Патриархата.