1. Главная
  2. /
  3. История
  4. /
  5. Предпосылки провозглашения Русской автокефалии, исторический подтекст этой процедуры (часть 3)

Предпосылки провозглашения Русской автокефалии, исторический подтекст этой процедуры (часть 3)

Ко времени приезда Исидора на территорию Великой Руси там уже в целом было известно о Флорентийской унии и об участии Киевского митрополита в ее заключении, поскольку Авраамий Суздальский, который покинул его в Вильно, прибыл в Москву 19 сентября 1440 года. Именно он мог сообщить Великому князю и русским иерархам не только о характере заключения унии, но и о недовольстве ею как со стороны некоторых греческих иерархов, так и со стороны католических прелатов Польши и Литвы. Не исключено, что у Василия II могли быть и другие источники о Ферраро-Флорентийском соборе, прежде всего – дипломатические.

3 марта 1441 года митрополит Исидор прибыл в Москву. Перед ним, как кардиналом и папским легатом, несли латинский крест и другие атрибуты его достоинства, которые ему даровал папа Евгений IV. Несмотря на это и зная о заключении унии, Исидору позволили свершить богослужение в Успенском соборе московского Кремля. Скорее всего, в Москве хотели взвешенно и рассудительно разобраться с тем, что произошло, выслушать самого Исидора и проанализировать его позицию. Не исключено, что определенный элемент «мандража и волнения» все же имел место, и в Кремле еще не в полной мере понимали, как нужно вести себя с митрополитом после всего, что случилось.

Но все же прошло уже достаточно времени, чтобы Москва отошла от «шока», который был обусловлен новостью – греки, которые когда-то принесли на Русь Православие, теперь сами во главе с Патриархом и императором от него отреклись. За богослужением в Успенском соборе Исидор вместо Константинопольского Патриарха, как это было раньше, поминал на первом месте Папу Римского. После службы по приказу митрополита был торжественно зачитан орос Ферраро-Флорентийского собора. Исидор также привез буллу Евгения IV, адресованную лично Великому князю Василию II, которая призывала его помогать Исидору в деле утверждения унии. Как следствие, митрополит Иона заметил, что «от римского папы писание» було «с его печатьми и с царевым клеймом». То есть в Москве получили прямые доказательства того, что византийский император также принимал участие в заключении унии. Московский летописец сообщал, что Великий князь после этих событий отказался принять от Исидора благословение. И «латынскым ересным прелестьником нарече его» и «вместо пастыря и учителя волком назва его» после чего приказал выдворить его из митрополии «яко безумна прелестьника и отступника веры». Исидор своими действиями полностью себя позиционировал как униат, после чего Великий князь велел заключить кардинала в Чудовом монастыре.

Согласно Ермолинской летописи, заключенного Исидора обвинили как вероотступника Авраамий Суздальский и дьяк Василий Карл, после чего по инициативе Великого князя в Москве состоялся Собор, на который Василий II созвал «своея земли епископы, архимандриты и игумены. И всех книжник», чтобы рассмотреть «писание папино» и вынести решение по унии. В Москву на Собор Русской Церкви для рассмотрения дела митрополита-вероотступника приехали 6 епископов: Ефрем Ростовский, Авраамий Суздальский, Иона Рязанский, Варлаам Коломенский, Иов Сарайский и Герасим Пермский. Судя по тому, что в суде над Исидором участвовал епископ Авраамий, можем сделать вывод, что Суздальский владыка до того времени уже успел принести покаяние за свое участие в заключении унии и получил прощение. Между участниками Собора и Исидором развернулась дискуссия по унии «…много превшеся с ним и упревше его от Божественных писаний».

В поздней Никоновской летописи сообщается, что после выступления Исидора будто «вси умлечаша, князи и бояре и инии мнози, еще же паче и епископы русския вси умлечаша, и воздремаша, и уснуша…», «…един же сей богомудрый христолюбивый государь великий князь Василий Васильевич позна Исидорову ересь пагубную, и скоро, обличив, посрами его…». Лишь после этого «епископы русскии, иже быша тогда в то время на Москве, возбудишася, и князи, и бояре, и велможи и множество христиан тогда воспомянуша и разумеша законы греческия прежния и начаша глаголати святыми Писании и звати Исидора еретиком…». Однако нет никаких оснований доверять данному сообщению летописи, которая была создана уже при Василии III и явно имела целью подчеркнуть общую пассивность, показать исключительную роль деда в отстаивании Православия. Наоборот, одновременные с Московским Собором 1441 года источники, хотя и настаивают на активной роли Великого князя в осуждении Исидора, тем не менее, не говорят о единоличном осуждении в Москве и Флорентийской унии, и причастного к ней митрополита.   

Собор 1441 года, который состоялся в Москве, имел колоссальное значение как для дальнейшей истории Русской Церкви, так и для судьбы мирового Православия. Русское духовенство, несмотря на проблемные события и необходимость мучительного поиска в них самостоятельного пути для своей Церкви, которая осталась обезглавленной отступничеством Ее Предстоятеля, не пошла за митрополитом-униатом и сохранила верность Православию. Иначе, наверно, и быть не могло. Фактически пять столетий, с самого начала Крещения Руси, митрополиты-греки убеждали свою русскую паству в том, что Западная Европа отпала от Православия, видоизменила апостольское учение и, как утверждали византийские иерархи и богословы, общение со впавшими в ересь латинянами невозможно.

На Руси эту точку зрения наконец полностью усвоили и твердо признали, что истинной верой может считаться лишь православная. Этому способствовали и исторические условия Русской земли. Именно государственно-политическое и культурное становление Руси в домонгольский период было полностью основано на православной традиции. В период нашествия Орды именно Православная Церковь стала основой духовного, а позже и государственно-политического возрождения Руси, ее объединения вокруг Москвы. Такому пониманию роли Православия в жизни Руси благоприятствовало и то, что главный политический соперник Москвы в XV столетии – Литва – к тому времени приняла католицизм, и столкновение московских правителей с Великими князьями Литовскими за наследие Киевской Руси закономерно получило религиозный оттенок. На Руси в унии не видели никакого, даже самого элементарного смысла.

В сложившейся ситуации участники Московского Собора 1441 года не могли не увидеть особенного Промысла Божьего: именно Русская Церковь оказалась единственной Поместной Церковью в мире, которая сохранила верность Православию. То есть вся православная Ойкумена, из которой на то время выпали все Восточные Патриархаты, неожиданно уменьшилась до масштабов одной лишь Руси. И хотя еще оставалась горстка афонских монахов, которые не приняли унии, и «упорный» Марк Эфесский со своими последователями, а в самой Византии тоже было немало тех, кто отказался стать униатом, но как целостная Поместная Церковь верностью Православию единодушно сохранила лишь Русская митрополия. Принять подобный факт означало абсолютно по-новому взглянуть на себя и весь окружающий мир, полностью переосмыслить и переоценить свое место в нем. Именно такой ход событий в дальнейшем стал основой для дарования автокефалии Русской Церкви.

Интересно сравнить эти два собора – Ферраро-Флорентийский и Московский. Один, в котором, кроме императора, Константинопольского Патриарха и 22 греческих митрополитов, принимал участие Папа Римский, 11 кардиналов и 150 латинских епископов, собрался в блестящей ренессансной культуре Италии и с самого начала был гордо назван «ВСЕЛЕНСКИМ». Претендуя на создание церковного единства, на деле он фактически совершил попытку уничтожения православной традиции и утверждения папской власти в масштабе всей Церкви. Ферраро-Флорентийский собор будто бы отображает мощь католического Запада, в ногах которого в роли униженного просителя оказался окруженный исламом православный Восток, готовый купить помощь западных «братьев» ценой потери своей религиозной и культурной идентичности. Почти одновременно на другом конце Европы (а с точки зрения Запада – на ее далеких околицах, а то и вообще в Азии), в далекой от магистральных путей тогдашней мировой политики, и, казалось бы, не наученной богословию Москве собралось лишь 6 русских епископов (один из которых «вчерашний» униат Авраамий Суздальский) и десятка полтора-два монахов. Они оказались способны осудить не только своего митрополита, который только что торжествовал перед лицом всей Европы, который заслужил доверие императора-униата, милость Папы и прямого претендента на Константинопольский патриарший престол.

Уточненный эрудит и эстет, чудесный политик, Исидор, наверное, даже представить не мог, какой «афронт» ему устроит его русская паства, которую гордые греки привыкли считать «бессловесным стадом», каким фиаско обернется для него триумф, когда 6 полуграмотных, с точки зрения просвещенного византийца, русских архиереев, которые прибыли в Москву из своих «серых уголков», и молодой Великий князь свершат над ним суд и тем самым в критический для Православной Церкви момент сделают все, чтобы сохранить и отстоять ее. Как следствие вышло, что вечно «презираемые и обвиняемые гордыми эллинами в невежестве» русичи смогли сделать то, что не удалось самим грекам на Ферраро-Флорентийском соборе: отстоять Православие от попытки поглотить и смешать его с католицизмом. Осуждение унии Восточными Патриархатами в 1442 году, возвращение Константинопольского Патриархата в Православие после взятия Царьграда османами в 1453 году – все это будет позже. А тогда, в 1441 году, Православие было сохранено прежде всего благодаря русскому епископату, монашеству, духовенству и Великому князю Московскому.

Дальнейшие события полностью зависели как от Московского правителя, так и от епископата, поскольку встал вопрос об «отступнике-предстоятеле». Греческий иерарх так и не покаялся в том, что совершил, и не отказался от унии. Этот факт подтверждает, что в основе униатской деятельности митрополита-кардинала лежали его глубокие внутренние убеждения. Упрямство Исидора ставило русичей перед великим заданием: судить, снять, а возможно, и вообще казнить за отступничество самого Предстоятеля Церкви. Такого прецедента на Руси еще не было. К тому же это автоматически приводило к полному разрыву с Константинопольской Матерью-Церковью, к которой русская паства за почти пять столетий относилась с глубокой благодарностью, считая греков своими учителями в православной вере. Значительную часть этих сложностей решил сам Исидор. Проведя в заточении в Московском Чудовом монастыре почти полгода, он 15 сентября 1441 года бежал вместе со своим учеником и архидиаконом Григорием в Тверь, а «оттоля к Литве, да и к Крыму, к папе своему злочестью ко диаволу».  Между тем есть все условия считать, что сами московские судьи Исидора были не против его побега, так как он фактически решил их тяжкую задачу: «а что с ним делать?».

Судить митрополита самостоятельно подвластные ему русские епископы не имели полномочий, выходя из канонов Православной Церкви. Это мог сделать лишь Патриарх Константинопольский, собрав для проведения суда собор епископов. Однако после Ферраро-Флорентийского собора на Константинопольскую патриаршую кафедру был поставлен униат Митрофан II, митрополит Кизический. Поэтому патриарший суд над Исидором был невозможен. Тем не менее, судить Исидора самостоятельно, исходя из того, что Русская Церковь, сохраняя верность Православию, порывала с униатским Константинополем, русские епископы, имея на это полное право, все же не рискнули – это было бы для них очень смелым и необычным шагом.

Очевидно, что отъезд Исидора из Москвы совсем не был побегом из тюрьмы, что доказывает анализ собрания рукописей митрополита, которые после его смерти оказались в складе Ватиканской библиотеки. Как видно, Исидор вывез из Москвы несколько греческих кодексов, которые ранее принадлежали Фотию. Поэтому совершенно очевидно, что, оставляя Москву с рукописями митрополичьего собрания, Исидор не только был в состоянии беспрепятственно совершить «побег», но и в полной мере к нему подготовился, имея доступ, как минимум, к библиотеке русских митрополитов.

Предыдущая запись
«Не место в Украине»: в Николаеве заявили о минировании храмов УПЦ
Следующая запись
Все Поместные Церкви поддерживают Предстоятеля УПЦ, – иерарх Церкви Кипра

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Заполните поле
Заполните поле
Пожалуйста, введите корректный адрес email.

Последнее