ЧАСТЬ 1

• Эти богослужебные книги были изданы Греко-католической церковью?

Матушка Гавриила: Нет, не были. Большинство книг мы покупали в лавке на улице Короленко, у православного храма. Это были современные издания Киево-Печерской Лавры. Кое-что из старых книг вышло еще в львовском ставропигиальном братстве, «Октоих» – из типографии Московской Патриархии. Эти книги используются и сейчас. В василиан большинство книг привозят из Рима, где сделан перевод на украинский язык, хотя и в их среде есть разные направления, там нет абсолютного единства. Нет унификации и в монашеском одеянии: восточные и западные влияния, которые наложились друг на друга, вызывают там полное расстройство.

Это все также стало одним из факторов, что нас и оттуда вывели, – все эти мелкие неправды. Неправда – маленькая или большая, все равно неправда. Если Христос есть истина, то каждая ложь – против Христа. Из-за подобного и возникла уния, когда наши предки человеческими средствами стремились сохранить Церковь и пойти на компромисс с властью. Этого нельзя было делать. Либо «да», либо «нет», а все остальное от лукавого. Я удивляюсь, как вообще можно за это держаться сегодня, когда нет никакого давления с внешней стороны. Ведь Рим не выполнил до сегодняшнего дня ни один из тридцати артикулов, которые выдвигали православные иерархи. Первым из них было печально известное «филиокве». Среди других – не трогать монашества, а также относительно целибата и др.

Только со временем мы увидели, что в унии существует восточная позиция. Нам везде там говорили: «Вы должны быть, как православные, вы должны делать это так, как православные, вы должны поститься, как православные». Мы на каждом богослужении молимся «и всех нас, православных христиан», или «Утверди, Боже, святую, православную веру», а также, если большинство греко-католиков правят службы на украинском языке, с собственным поизношением, графикой и орфоэпией, все равно же молятся за «православную веру». У меня начали возникать вопрос: «А почему мы должны быть как православные?».

Впоследствии начали насильно вводить в богослужение «филиокве», которого раньше не было. Оно то появлялось, то исчезало, а, возможно, сегодня его ввели снова. Сверху шло указание его использовать всем без исключения.

Матушка Варвара:  В 1996 году мы начали готовиться к юбилею Брестской унии, готовили материалы. У нас был свободный доступ к историческим документам. Я прочитала оригинальные артикулы, права и обязанности сторон при подписании унии и с ужасом констатировала, что этого нет и в помине. Практически каждый пункт был нарушен.

В 19-м артикуле о монашестве было четко сказано: «Не двигать монашество и не делать его по образцу западного, потому что мы генералов не имеем, а каждый монастырь живет отдельно, сам по себе». Сейчас мы видим исторические результаты. Еще не успели высохнуть чернила на берестейских документах, когда, не без ведома польских властей, были реформированы все монастыри – ревностные защитники Православия. Наступление на монашество провели серьезное.

Где же та уния (союз), и на каких принципах она была построена? Если это были условия, то почему они не выполняются? Где же правда и справедливость? Когда я пыталась выяснить суть дела, руководство начало на меня смотреть косо. Видимо, до сегодняшнего дня не каждый греко-католический священник, не то что простой верующий, знаком с настоящими документами Брестского «собора».

• Матушка Гавриила, а как булы у вашем случае?

Матушка Гавриила: Мы старались своими немощными силами умолить Господа и осознавали всю ответственность подобного шага. Ведь могли выйти из монастыря, а что же дальше?

Я подчеркну, что с нами подвизались по-человечески прекрасные сестры, которым и сейчас стараются навязать мнение, что мы вышли из монастыря, поскольку имели с кем-то серьезный конфликт или кто-то нас обидел.

В студитском монастыре хорошо развита система обучения, обязательная для всех начинающих. Изучается устав, церковное пение. По-человечески все четко и продуманно. Прекрасная церковь, соединенная с кельями, но когда человек начинает чувствовать хотя бы один фальшивый шаг … Как умелое ухо специалиста может отличить один фальшивый звук из многочисленного хора, так и простой человек также может почувствовать в музыке фальшь, но зачастую не объяснит его происхождения. Непрофессионал может не знать, но чувствует, что что-то не так. Подобное случилось со мной. Так мое сердце начало чувствовать, что при всем том благополучии шло накопление какой-то лжи, приблизительности.

В таких случаях человек начинает искать, и лучше, если при этом начинает молиться. Мне, пожалуй, тяжелее дался переход, чем матушке Варваре, хотя для меня это был не переход, а возвращение. У меня православные родители. С полной верой и любовью я пришла в Греко-католическую церковь, поскольку у меня там было много глубоко верующих друзей. Я пришла с полным убеждением, что я там должна быть.

Процесс осознания был постепенным и длился много времени. Надо мной было большое влияние матушки, как наставницы нашего студитского монастыря, и я начала задумываться над вопросами веры. Но окончательно оно пришло только тогда, когда я начала молиться со словами: «Господи, открой мне, где я должна быть, и дай понять, страшный соблазн ли это?». Ведь нелегко было отказаться от того, куда ты вложил свои силы и лучшие годы. И уйти в неизвестное… Помогла молитва со слезами. Господь начал отвечать: через внутреннее духовное чувство, встречи, книги. Считаю себя консервативной и трудно спромагаюсь на какой-то конкретный шаг, долго терплю, считая, что в мире нет ничего совершенного, но случилось невероятное.

Меня к окончательному решению подтолкнула статья архимандрита Рафаила (Карелина) «Существует ли частичная благодать?». Я познала что-то болем глубокое, то, чего нельзя обосновать теоретически. Ведь единицам дано познать глубины человеческой души. Тогда я не могла объяснить этого решения. Теперь да, поскольку у меня есть жизненный опыт послушания в православном монастыре.

В конечном итоге мы решились пообщаться с покойным ныне схиархимандритом Димитрием и благодарны Богу за такую возможность. Он нас всегда радушно принимал и поддерживал. Благодаря ему мы побывали в киевском Покровском монастыр, и в Феофании. Нам хотелось увидеть, какая правда в Православии, прикоснуться к монашеской жизни.

• Наверное, вам в каком-то плане повезло?

Матушка Варвара: Конечно, Господь нам подарил шанс. В те дни – время переосмысления четырехсотлетнего периода существования унии – я не раз задавала вопрос руководителям Греко-католической церкви: «Если вы действительно знаете, какая Церковь царила на Руси, то давайте действительно вместе возвращаться к своим корням. Давайте через церковные и светские СМИ, на амвоне расскажем людям правду, чтобы они проанализировали ситуацию и сделали свободный выбор. А не подтасовывать факты и кричать, что мы правы». Ведь в действительности следует признать, что в определенный исторический период нами была совершена глупая ошибка.

В дальнейшем я не могла согласиться играть какую-то роль и быть «как православные». Чем я хуже моих предков?

• Ваша семья как-то связана с духовенством?

Матушка Варвара: Моя мать была дочерью священника Владимира Гургулы, клирика Успенской братской церкви, который хоронил Ивана Франко. Когда писатель умер, то князья Греко-католической церкви не хотели его погребать, считая, что последний много выступал против нее.

• Для львовского региона, пожалуй, более логичным выглядел бы переход в «Киевский патриархат» или иную «автокефальную» структуру. Почему вы остановились именно на канонической Украинской Православной Церкви?

Матушка Гавриила: Мой родительский дом находится во дворе Успенской братской церкви. У меня на протяжении многих лет были хорошие отношения с настоятелями. И все очень хорошо, пока они не узнали о том, что мы хотим вернуться в лоно Украинской Православной Церкви. «Почему вы пошли к владыке Августину?», – упрекали нас. Я спокойно отвечала: «Потому что он канонический».

Матушка Варвара: Сегодня на Львовщине УПЦ обливают грязью, называя «московской». Помню, как в поисках правды я читала труд профессора Огиенко, где последний, как наименее ангажированное в данном вопросе лицо, четко отметил, что чистота обрядовых или богослужебных традиций со времени князя Владимира сохранилась именно в Московской Руси. Принятие же унии стало действительно настоящей трагедией для украинской христианской самобытности. Самому Господу было известно, почему так, а не иначе вернулось колесо истории, а Киевские митрополиты нашли убежище на севере. Зачем сейчас вводить людей в заблуждение?

Матушка Гавриила: Средства массовой информации в настоящее время формируют «общественное мнение» относительно национальной Церкви. Это хитрая вещь. Даже в греко-католическом монастыре нас учили о «промывании мозгов». Сегодня мы видим создание в обществе определенного настроения. Часто нам хотят внушить, что «эта Церковь, это не наша Церковь, а нам нужна наша – украинская, а украинской должна быть та и вон та Церковь». Самая большая ошибка заключается в том, что люди не осознают, что Церковь одна – Христова, которая существует две тысячи лет. И твердо убеждены, что к этой Церкви пришли. В то же время мы понимаем, что очень многим людям трудно понять, какая же Церковь является истиной. В этом наша беда.

Когда мы впервые попали в Почаев, то действительно были переполнены невыразимым ощущением онтологической связи со своим народом, ведь там каждый день собирается вся Украина, и мы могли гордиться своим присутствием. Именно там, а не где-нибудь осуществляется украинская соборность. Нас сопровождало осознание радости от убеждения, что мы вернулись в отчий дом.

• Кстати, официальный Ватикан признает УПЦ во главе с Предстоятелем Блаженнейшим Митрополитом Владимиром единственной канонической Церковью в Украине. А как к этому факту относятся в униатских монастырях?

Матушка Варвара: Конечно, там интересуются религиозной ситуацией в Украине, и каждый более или менее образованный монах различает понятия «канонический», «неканонический». Я не ставлю собственный духовный опыт за абсолютное мерило истины, но со мной тогда соглашались многие. Помню, как, будучи студитами, мы впервые зашли в собор Михайловского Златоверхого монастыря. Конечно, все сделано красиво, но внутри почувствовали какую-то пустоту. В тот день мы пошли на поклонение в пещеры в Лавру. Все свое, все родное. Мы стояли за вечерним богослужением в Крестовоздвиженском храме. В каком бы состоянии мы не попадали в пещеры, всегда нас покидала усталость.

• Вы нашли свою дорогу к Православию. Есть какие-то перспективы, что такую же возможность будут иметь те монахи и монахини, которые сейчас находятся в униатских обителях?

Матушка Варвара: В том то и дело, что человек, который хочет докопаться до истины, узнать, то к какой же Церкви относились ее предки, должна пройти трудный путь. К нам сегодня приходит много греко-католических монахов, даже из тех чинов, которые отворачиваются от православного Востока. Обычно они просят достать им Псалтирь на церковнославянском языке.

В монастыри приходят люди, которые имеют истинное призвание. Мне их очень жаль, и нам нужно молить Бога, чтобы Он открыл им правду. Чтобы они прозрели и увидели, узнали Святое Православие и вернулись к своей вере.

(За материалами Вестника пресс-службы УПЦ, выпуск 54 (март 2006 г.)