1. Главная
  2. /
  3. История
  4. /
  5. Игра престолов: Москва и Константинополь – «Папский Патриархат» (5 частина)

Игра престолов: Москва и Константинополь – «Папский Патриархат» (5 частина)

Патриарх Василий и в дальнейшем старался сохранять своеобразный паритет в отношениях с Московским Патриархатом и обновленцами. Однако митрополит Сергий, несмотря ни на что, отбрасывал такой «мирный» подход Фанара во взаимоотношениях с Русской Церковью.

В опубликованной в 1933 году книге митрополита Литовского Елевферия (Богоявленского) «Неделя в Патриархии» приводится следующий факт: «Приснопамятный, недавно умерший, Константинопольский Патриарх Василий, приветствуя митрополита Сергия с праздником св. Пасхи, прислал такое же приветствие и живоцерковному митрополиту Вениамину, именуя его Московским. Представитель Константинопольской Патриархии явился к митрополиту Сергию с вопросом – не будет ли ответа, и предложил свои услуги к переводу его. Митрополит Сергий ответил: Его Святейшеству известно, что титул «Московского» принадлежит только Всероссийскому Патриарху и Патриархия не знает никакого Московского митрополита. А если Его Святейшество наравне с каноническим Заместителем признает еще какого-то «Московского» митрополита, то какой же может быть от меня ответ?».

Еще в феврале 1929 года архимандрит Василий (Димопуло), который представлял Константинопольский Патриархат в СССР, совершал торжественные богослужения в храмах обновленцев Санкт-Петербурга, призывая верующих объединяться вокруг Синода обновленцев в связи с подготовкой к Вселенскому Собору.

В конце 1920-х годов Константинопольский Патриархат поддержал митрополита Евлогия (Георгиевского) в его конфликте с Русским Архиерейским Синодом в Сремских Карловцах, который от 26 января 1927 года постановил запретить его в священнослужении и предать Архиерейскому суду.

Патриарх Василий III свое отношение к русскому зарубежному разделению сначала высказал в разговоре с архиепископом Александром (Немоловским), который передал эту информацию митрополиту Евлогию. По мнению Первосвятителя, правда была «на стороне митрополита Евлогия, как назначенного Патриархом Тихоном». Относительно наложенного Архиерейским Синодом запрета Патриарх Василий III дал следующую оценку: «Это запрещение ничего не значит, ибо исходит от власти не компетентной. Патриарх своим указом упразднил прежнее церковное управление. Вселенская Патриархия никогда не признавала Карловацкого Синода. Если мы отвечали митрополиту Антонию на его письма, то лишь как русскому архиерею, а отнюдь не как председателю Синода… Если бы я, Вселенский Патриарх, будучи в Париже, заметил в вашей церкви какую-нибудь неправильность… я бы сделал только замечание, а не запретил бы. Запрещение незаконное, оно никакой силы не имеет; на него не следует обращать внимания. Митрополита Евлогия мы признаем и благословляем. Если будет Вселенский Собор, то те, которые по разным причинам, а наипаче по честолюбию, в нынешние ужасные времена сеют смуту в Церкви, не заслужат похвалы от Собора».

18 июня 1927 года Патриарх Василий III направил митрополиту Евлогию личное послание, в котором, называя его братом и сослужителем, высказался против претензий Зарубежного Русского Синода: «Мы отнюдь не затрудняемся решительно объявить, что как всякая другая деятельность, так и вынесенное против Вас запрещение со стороны так называемого Архиерейского Синода за границей, являются деяниями канонически беззаконными и никакой, посему, церковной силы не имеющими, ибо и самое существо этого самозваного собрания в качестве органа управления канонически несообразно, и о необходимости роспуска его и прекращении суетливой и вредной деятельности его, не раз уже были даны от законной власти указания и распоряжения».

Свое мнение касательно данной смуты высказал одиозный Патриарх Мелетий (Метаксакис), который в то время возглавлял Александрийскую Церковь. В своем письме митрополиту Евлогию от 16 апреля 1927 года он писал: «Мы уже определили наше убеждение и составили мнение о противоканоническом решении пребывающего в Карловцах самозванного «синода» русских архиереев и не имеем никакого сомнения в вредных последствиях от сего незаконного собрания. И вот доказательство нашего предвидения на личности Вашего возлюбленного Преосвященства. Мы весьма скорбим об этой новой ране многострадальной Российской Церкви и молимся, да Господь, разное во едино собравый и упразднивый средостение разделения, создал бы мост и воссоединил братьев во Христе к умирению Церкви и радости христоименитого народа».

При этом в другом своем письме – митрополиту Антонию (Храповицокому) от 5 июля 1927 года Патриарх Мелетий, в соответствии со своими предыдущими заявлениями, также писал, что «Патриарх Тихон, предоставляя митрополиту Евлогию власть над русскими Церквами в Западной Европе, нарушил 28-е правило Вселенского Собора», и владыка Евлогий был «антиканонически поставлен в Париж, где есть другие законно поставленные православные архиереи».

Однако, архиереи Русской Православной Церкви за границей хорошо понимали, что поддержка Фанаром того или иного церковного течения далеко не всегда означает желание Вселенского престола канонической правды. «Всем хорошо известно, – писал митрополит Антоний (Храповицкий) владыке Евлогию летом 1927 года, – как глубоко и искренно чту я Свят. Престолы Восточных Патриархов. Но сейчас не без опаски взираю на лиц, занимающих Вселенский и Александрийский Престолы. Они поддерживают обновленцев, они проявили враждебное отношение к Православной Российской Церкви и ее Первоиерарху Святейшему Тихону. Вселенский Патриарх вошел с обновленцами в общение. Он авторизовал деяния Московского лжесобора 1923 года, постановлениями которого обновленцы объявили Свят. Патриарха Тихона лишенным сана. В церковном Американском деле имеется заключение Вселенского Престола о признании каноничности Московского лжесобора и обновленческого Синода. А ныне Вселенский и Александрийский Патриархи приняли приглашение на новый обновленческий Собор, имеющий быть в октябре месяце в Москве… Подумайте, Владыко, к кому Вы обратились и на чей авторитет ссылаетесь и в то время, когда в России епископы перестали даже поминать их. А, обращаясь к авторитету этих Патриархов, Вы обязываете себя вступить в общение с обновленцами».

Архиепископ Серафим (Лукьянов) весной 1927 года писал в том же духе: «Константинопольский Патриарх и Синод – друзья живоцерковников и большевиков и враги Русской Церкви, за свои великие беззакония подлежащие суду всей Православной Церкви. Обращаться за помощью в Константинополь – великий позор для нашей Церкви».

Архиерейский собор Русской Православной Церкви за границей отреагировал на позицию Константинопольского Патриархата окружным посланием от 6 сентября 1927 года, в котором справедливо отмечал:

«С глубоким прискорбием мы должны заявить, что наша Русская Церковь во дни страданий под игом большевицкого владычества терпит от Константинопольской Патриархии гонения и утеснения не менее, чем от «Живой Церкви», от обновленцев и других раскольников… В явное нарушение Священных Канонов, без всякого сношения с Всероссийскою Церковною Властью, и даже вопреки протестам наших иерархов, Константинопольская Патриархия отторгает от нашей Церкви многие области – Польскую, Финляндскую, Эстонскую; покушается отторгнуть и другие ее части – русские епархии в Америке и Западной Европе; дает свое благословение на отделение от нашей Церкви на автокефальное положение Польской, Украинской и Грузинской Церквам.

Но еще гораздо ужаснее вот что: когда в недрах нашей Церкви появляются раскольничьи общины – «Живая Церковь», обновленцы и другие – тогда Константинопольская Патриархия входит в сношение с этими приспешниками безбожной советской власти, признает раскольничий собор 1923 года, осудивший Святейшего Патриарха Тихона на лишение сана и монашества, соглашается послать своего представителя в Москву для вмешательства в дела нашей Церкви и даже предлагает нашему Патриарху оставить свой престол и упразднить самое патриаршество… Во многих Православных Церквах под усиленным влиянием Константинопольской Патриархии стал вводиться насильственными мерами новый календарь, везде вызывая страшные смуты и разделения среди верующих.

Не ограничиваясь этим, Константинопольская Патриархия решилась даже, вопреки Священным Канонам и практике своей Церкви, на всеобщее и принудительное введение в Финляндии новой пасхалии… В октябре или ноябре текущего года в Москве состоится раскольничий собор обновленцев. Константинопольский Патриарх Василий и Александрийский Мелетий выразили свое согласие принять участие в этом безблагодатном сборище… Таким образом, Константинопольская Патриархия является пособницей «Живой Церкви» и обновленцев в России, нарушительницей Священных Канонов о Пасхе, виновницей смут и расколов во всех Православных Церквах».

В 1928 году Патриарх Василий III окончательно оформил свои претензии – Константинопольской Патриархии – на свою юрисдикцию над всеми православными общинами и епархиями вне территории Поместных Церквей. Однако эти претензии были признаны только Александрийской Церковью, получившей взамен от Фанара признание ее прав на все православные общины в Африке, и, де факто, Элладской Церковью, которая, назначая своих клириков на заграничные приходы, стала временно передавать их в юрисдикцию Константинопольскому Патриархату.

Владыка Василий III умер 29 сентября 1929 года, и 7 октября того же года члены Константинопольского Синода выбрали новым Патриархом митрополита Деркосского Фотия (Димитриаса Маниатиса). В начале своей «каденции» Фотий II занимал довольно осторожную позицию по церковным нововведениям. Об этом ярко свидетельствует письмо митрополита Антония (Храповицкого) афонскому монаху Феодосию (Харитонову) от 8 февраля и 15 марта 1930 года: «Патр. Фотий желает, чтоб его считали консерватором. Мне писали о нем, что он лучший из современных иерархов в Царьграде: он ответил на мое приветствие только недавно, ибо первое мое письмо потерялось, не дойдя до него. О чем меня уведомил о. А[рхимандрит] Кирик; тогда я повторил, и он ответил в[есьма] любезно и по церковному… Ваш Патриарх как будто подается вправо под влиянием событий, и Вам можно значительно успокоиться. Если Русь освободится от большевиков, то и разговор о новом стиле окончится».

Однако в дальнейшем Патриарх Фотий II, как и его предшественники, поддержал обновленцев, имел евхаристическое общение с ним, открыто дистанцировался от Московской Патриархии, хотя на открытый разрыв отношений не шел. В 1931 году он направил Синоду обновленцев поздравительную Рождественскую грамоту с выражением скорби по отсутствию «умиротворения» в Русской Церкви. Как отмечают церковные эксперты, позиция Константинопольской Патриархии по отношению к раскольникам-обновленцам зависела в 1920-1930-х годах не столько от церковно-канонических принципов, сколько от политических факторов: в основном, Вселенские Патриархи становились на сторону тех, у кого были лучшие отношения с советской властью.

Как уже отмечалось, с начала 1920-х годов Константинопольская Патриархия посильно проводила идею об обязательном подчинении ей всей православной диаспоры, что особенно негативно отразилось на положении заграничных парафий Русской Православной Церкви. В письме от 30 мая 1931 года Патриарх Фотий II писал Сербскому Патриарху Варнаве об общем взгляде Фанара: «по вопросу о каноническом положении православных церковных общин и колоний, находящихся в диаспоре и вне границ православных автокефальных церквей, что все церковные общины, какой бы то ни было народности, должны в церковном отношении быть подчинены нашему Святейшему Престолу».

Предыдущая запись
Варфоломей войдет в унию с католиками, а потом Ватикан будет выращивать в Украине религиозных фанатиков, – эксперт
Следующая запись
Блогер выяснил, откуда взялся миф об «оружии в церквях МП» и зачем его разгоняли

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Заполните поле
Заполните поле
Пожалуйста, введите корректный адрес email.

Последнее