Особенно акцентировалось внимание на том, что «отправляющаяся комиссия в своих работах должна опираться на те тамошние церковные течения, которые верны Правительству СССР». Как заявлял Патриарх Григорий, «Ввиду возникших церковных разногласий, мы полагаем необходимым, чтобы Святейший Патриарх Тихон ради единения расколовшихся и ради паствы пожертвовал собою, немедленно удалившись от Церковного Управления, …и чтобы, одновременно, упразднилось, хотя бы временно, патриаршество, как родившееся во всецело ненормальных обстоятельствах в начале гражданской войны, и как считающееся значительным препятствием к восстановлению мира и единения. Вместо упразднившегося патриаршества высшее церковное Управление там должен принять ныне свободно и канонически избранный Синод, который и выработает детали Синодального Управления Церковью в СССР».

В полном соответствии с обращением Патриарха Григория Константинопольский Синода 6 мая 1924 года единодушно постановил: 1. Чтобы созданная комиссия опиралась на церковные течения, которые верны руководству СССР. 2. Чтобы комиссия должным образом скорректировала действия Святейшего Патриарха и Священного Синода относительно необходимости устранения Святейшего Патриарха Тихона и отмены, хотя бы временно, патриаршества в СССР.

1 июня 1924 года в газете «Известия ЦИК» была опубликована достаточно «яркая» статья с броским заголовком «Вселенский Патриарх отстранил бывшего Патриарха Тихона от управления Российской Церковью».

Более того, московский представитель Вселенского Патриарха архимандрит Василий Димопуло сообщил представителю определенных структур СССР следующую информацию: «Мною только что получено из Константинополя сообщение о том, что Константинопольский Патриарший Синод под председательством Вселенского Патриарха Григория VII вынес постановление об отстранении от управления Российской Православной Церковью Патриарха Тихона, как виновного во всей церковной смуте. Постановление это вынесено на заседании Синода при Вселенском Патриархе 6 мая и принято единогласно». По словам архимандрита Василия, это постановление является результатом неоднократных советов со стороны Восточных Патриархов и, в частности, Сербского Патриарха. Вместе с тем, Константинопольский Патриарх отправляет в Москву авторитетную комиссию из восточных иерархов для ознакомления с делами Русской Церкви. Одновременно с этими действиями Вселенский Патриарх признал российский Синод обновленцев официальным легитимным главой Русской Православной Церкви и запретил в служении иерархов, которые эмигрировали из России, во главе с Антонием Храповицким.

6 июня Патриарх Тихон получил письмо архимандрита Василия (Димопуло) с выписками из протоколов заседаний Константинопольского Синода от 1 января; 17, 30 апреля; 6 мая 1924 года, из которых становилось очевидно, что Патриарх Григорий VII, «выучив состояние дел русской церковности касательно расхождения и разделений, для умиротворения событий и окончания смуты» решил отправить в Москву «особую миссию, уполномоченную изучать и действовать на месте на основании и в пределах определенных инструкций, согласных с духом и преданиями Церкви». В инструкции для членов комиссии Григорий высказал пожелания, чтобы Патриарх Тихон «ради единения расколовшихся и ради паствы пожертвовал Собою, немедленно удалившись от управления Церковью».

В своем ответе Патриарху Григорию от 18 июня Патриарх Тихон обоснованно отклонил эти неуместные советы: «Мы немало смутились и удивились, что… глава Константинопольской Церкви, без всякого предварительного сношения с Нами, как с законным представителем и главою всей Русской Православной Церкви, вмешивается во внутреннюю жизнь и дела автокефальной Русской Церкви. Священные Соборы (см. 2-е и 3-е Правила II Вселенского Собора и др.) за епископом Константинопольским признавали всегда только первенство чести, но не признавали и не признают за ним первенство власти или первенство вообще… А потому всякая посылка какой-либо комиссии без сношения со Мною, как единственно законным и православным Первоиерархом Русской Православной Церкви, без Моего ведома не законна, не будет принята русским Православным народом и внесет не успокоение, а еще большую смуту и раскол в жизнь и без того многострадальной Русской Православной Церкви… Народ не со схизматиками, а со своим законным и православным Патриархом. Позволительно усомниться и в предлагаемой Вашим Святейшеством мере умиротворения Церкви – Моего удаления от управления Церковью и хотя бы временного упразднения самого патриаршества на Руси. Не умиротворит это Святую Церковь, а народит новую смуту, принесет новые скорби и без того многострадальным верным Нам архипастырям и пастырям…».

После этого письма Патриарх Григорий фактически прервал общение с Патриархом Тихоном и в дальнейшем вел переписку только с Синодом обновленцев. Под давлением Константинопольской Патриархии обновленцев признали и некоторые другие Восточные Патриархи.

В июле 1924 года архимандрит Василий обратился от имени Вселенского Патриарха Григория VII и «всего Константинопольского пролетариата» ко главе секретариата по делам культов при Президиуме ЦИК СРСР Смидовичу: «Одолев своих врагов, победив все препятствия, окрепнув, Советская Россия может теперь откликнуться на просьбы пролетариата Ближнего Востока, благожелательного к ней, и тем еще больше расположить к себе. В Ваших руках, тов. Смидович, сделать имя Советской России еще более популярным на Востоке, чем оно было ранее, и я горячо прошу Вас, окажите Константинопольской Патриархии великую услугу, как сильное и крепкое правительство могущественной державы, тем более что Вселенский Патриарх, признаваемый на Востоке главой всего православного народа, ясно показал своими действиями расположение к советской власти, которую он признал».

Однако никаких «великих заслуг» советская власть Фанару присуждать и не собиралась (турецкое руководство Ататюрка для СССР было намного важнее). Но при этом от идеи использовать фанариотов в своих интересах советская власть не отказывалась.

Вопрос о прибытии Константинопольской делегации в Москву несколько раз обсуждался на заседаниях Антирелигиозной комиссии ЦК РКП (б), при этом принимались положительные решения. Последнее из них, принятое уже в сентябре 1924, сообщало: «Разрешить и поручить тов. Тучкову обработать делегацию в желательном для нас направлении». Однако миссия из Константинополя не приехала. Большое влияние на Фанар имела позиция Великобритании, и когда архиепископ Кентерберийский Дэвидсон высказал Патриарху Григорию свое удивление касательно его «прообновленской активности», то последний, как свидетельствует издание «Церковные ведомости», ответил, что «ЖИВОЙ ЦЕРКВИ» (то есть обновленцев) он не признает, Патриарха Тихона считает законным Предстоятелем Русской Православной Церкви, а комиссию хотел лишь отправить для ознакомления со взглядами Патриарха Тихона по целому спектру актуальных вопросов, и теперь вряд ли эта комиссия направится в Россию.

В дальнейшем попытки Константинопольских Патриархов навязывать свои реформы и вмешательство в дела других Поместных Церквей продолжались.

Так, в июне 1924 года Константинопольская Патриархия в грамоте № 1748 заявила о незаконности прав митрополита Евлогия (Георгиевского). В письме владыке Евлогию от 25 июня Патриарх Григорий VII подчеркивал: «Мы надеемся, что Ваше Преосвященство рекомендует русским общинам в Чехословакии, старым и эмигрантским, дабы они, строго придерживаясь канонических постановлений, охотно признали и над собой каноническую власть местного архиепископа [Савватия]».

Через некоторое время митрополит Евлогий направил в Константинополь письмо, в котором категорически отверг данные покушения: «…русские Православные Храмы в Чехии искони, с самого своего основания были под властью Российской Церкви, и потому, согласно указанным правилам, без благословения ее теперешнего главы Святейшего патриарха Тихона, не могут быть отторгнуты от своей Церкви никакою другою церковную властию».

Более того, митрополит дал последовательную каноническую оценку всем незаконным претензиям Фанара на русскую диаспору: «…текст 28-го правила IV Вселенского Собора, возвышая положение и расширяя права Константинопольского Патриархата, предоставляет ему власть поставлять епископов в сопредельных областях Понта, Асии и Фракии у иноплеменников не всех вообще, а лишь названных областей. Иное толкование лишало бы права миссии все остальные автокефальные Церкви и приводило бы к выводу, что Церкви России, Румынии и Сербии не имеют даже права на автокефалию. Данное правило вовсе не означает того, чтобы все другие автокефальные Церкви ограничивали свою власть пределами тех государств, где они территориально находятся, и не могли бы посылать своих миссий в другие страны. Такое мнение, высказанное Блаженнейшим Патриархом Мелетием, не находит для себя оснований в священных канонах и не оправдывается на историею, ни практикою Церкви».

О себе владыка Евлогий справедливо писал: «…мои канонические полномочия исходят от власти главы Автокефальной Российской Церкви Патриарха Московского, в каноническом подчинении которого я нахожусь».